Кристалл памяти. Сборник фантастики.
· · ·
— Теперь все мы будем расплачиваться за твой чертов атеизм, — говорит Дон.
Говорит вполне серьезно, и вдруг я словно бы кожей ощущаю импульс взаимного озлобления, маленьким смерчем ворвавшийся в нашу кабину.
«Ничего себе поездочка в будущее! — мерцает во взгляде Марио. — Провалитесь вы все с такими идеями… Куда ты увлек нас, и что с нами будет?..».
У Дона сжимаются кулаки.
Чувствую, он не прочь зубы мне высадить за наплевательское отношение к общепринятым табу, за нарушение простых и потому безусловных правил, писаных или неписаных… И за многое другое — не знаю, за что, но, с его точки зрения, непременно вызывающе безумное.
И у меня тоже настоящий внутренний взрыв. Хочется вскочить и разыграть роль взбесившейся гориллы: орать, бить себя в грудь и запугивать, запугивать, запугивать…
Хочется вогнать этих слизняков в истинно животный страх, чтобы знали, каково рисковать. Не в смысле абстрактной вероятности испариться посреди бета-туннеля, сгустка чужой и загадочной мысли, а в смысле реальной собственной шкуры, которую вот-вот начнет дырявить сорвавшееся с тормозов живое существо, переполненное нетерпимостью, отравленное невозможностью дальнейшего заточения в сразу сузившемся комочке пространства.
Они решили, что бета-туннель лишь для таких, как я, лишь мне можно застревать в нем или красиво сгорать в момент выхода, а их предназначение — делиться мудрыми объяснениями и глубоко сожалеть о случившемся. Случившемся не с ними!
Но так не будет, не будет! Гореть, так вместе, потому что туннели сквозь Вселенную, туннели в наше будущее — общая игра, и никому не дано выйти из нее на полпути. Здесь нет полпути. Нет такого понятия. Нет ни остановок, ни пересадок, никаких «Гуд бай!» и «Чао!», освобождающих от сотрудничества. Есть движение от общего начала к общему концу, нравится это или нет…
И я готов вбить в любого из них эту общность, воздеть их на рога этой общности, ибо сейчас я — разъяренный бык. Не какой-нибудь символ лунного бога или солнечной души и не ритуальная жертва Юпитеру или Илье-пророку, а реальный разъяренный бык. И пусть перед моими глазами не замусоленная красная тряпка, а архисовременное табло с горящей буквой. Тем хуже. Я готов к самым изощренным — древним или современным — приемам борьбы, пусть считают меня жесточайшим из тираннозавров, я отступлю еще ниже по эволюционной лестнице — на любую ступеньку, за которую можно зацепиться, чтобы выжить.
Еще немного, и кто-то из нас бросится в атаку с выставленными кулаками, а потом пойдут в ход блейзеры. И мы исполосуем сжимающееся пространство кабины лучами превентивных ударов, разрежем друг друга и общие стенки, чтобы впустить сюда застеночное ничто и бесповоротно — теперь уже бесповоротно — выпасть из времени…
Бред! Настоящий приступ коллективного бреда, за который мы все будем расплачиваться…