Сборник Советской Фантастики 80-х годов.

1.

Хенк был счастлив.

Под его ногами лежала настоящая земля. В его лицо упруго давила волна настоящего воздуха. Кисловатый запах металла, кислых почв, горячего песка жестко щекотал ноздри. Земля все еще отдалена миллиардами световых лет? Не важно! Теперь не важно. Теперь он среди людей. Пусть их немного, пусть все они, как он, Хенк, заброшены на далекую планетку лишь необходимыми делами, пусть Симма столь же мало похожа на Землю, как Крайний сектор на Внутреннюю зону, он, Хенк, все равно среди людей.

Его так и подмывало поднять голову и взглянуть на Стену. Но голову он не поднял. Спирали металлической травы под ногами поскрипывали, их ржавые стебли искрили как щетки генератора. Хенк мысленно прикинул, какое напряжение вырабатывают металлические заросли там, где их корни уходят в глубину почв Симмы на милю, и присвистнул. Он привык к удивительным вещам, но все еще не отвык удивляться.

— Надень шляпу и топай в бар,— сказала Шу.

— Надо говорить — нахлобучь шляпу! — засмеялся Хенк. Со своим сверхмощным бортовым компьютером он всегда обращался как с человеком.

— Я никогда не видела шляп,— заметила Шу.— Я всего лишь представляю их геометрию. Видимо, этого мало.

— Ничего. Я покажу тебе шляпу.

Этот разговор состоялся час назад.

За шестьдесят минут Хенк успел законсервировать «Лайман альфу», прошел через Преобразователь и сдал хмурому диспетчеру данные для расчета будущего курса к Земле.

Диспетчер не скрыл недоумения:

— Из зоны протозид? Странно. Мы не ожидали гостей.

Помедлив, он все же спросил:

— Оберон?

— Человек! — возразил Хенк.— Разве не вы вели на посадку мою «Лайман альфу»?

— Это делают у нас автоматы...— диспетчер, похоже, не поверил Хенку.

— А Преобразователь? — счастливо рассмеялся Хенк.— Разве я изменился, пройдя через его горнило?

— Нетипичная зона... Иногда здесь мудрит даже эта штука,— диспетчер хмуро ткнул кулаком в необозримую стену, украшенную множеством экранов.— Чаще всего мы имеем дело с квазилюдьми.

— Но не всегда,— возразил Хенк,

Он имел в виду себя: ч е л о в е к а.

— А есть и такие,— не слушал его диспетчер,— что сразу начинают себя вести как люди...

Хенк рассмеялся:

— Я как раз из таких.

Диспетчер не улыбнулся. Он привык держаться официально, положение обязывает. Весь его вид говорил: я занят, я при настоящем деле, а вот кто такой ты — это мне пока неизвестно. Может, ты и вправду человек, тогда я найду возможность извиниться, если же ты оберон, извинения не имеют смысла.

«Что ж,— сказал себе Хенк.— На то она и нетипичная зона. У диспетчера действительно нет оснований мне доверять. Они не ожидали земного корабля, тем более из зоны протозид, закрытой для представителей Межзвездного сообщества. Ладно. Пусть считает меня обероном. Трое земных суток — это немного. Можно и потерпеть. В конце концов, самому термину много больше».

Это было так.

Термин о б е р о н вошел в обиход еще до первого полета Хенка в космос, в год пуска сразу семи Конечных станций Вселенной, оборудованных Преобразователями. Принцип Преобразователя был, кажется, не до конца ясен даже самим предложившим его Цветочникам (ходили слухи: Преобразователь — всего лишь случайное заимствование у некоей загадочной крайней расы), но ни одна из цивилизаций, входящих в Межзвездное сообщество, не отказалась от подарка. В объемистую горловину Преобразователя могло войти любое разумное существо — на выходе вы всегда имели человека, точнее квазичеловека, оберона, обладающего довольно приличным словарным запасом и навыками смысловых схем, достаточных для деловых объяснений. Это сразу и навсегда избавило Конечные станции типа Симмы (Хаббл, Фридман, Оорт, Козырев, Бете, Ефремов) от массы хлопот: запас продовольствия, газов, воды, биологически активных веществ свелись к стандартным, к тому же контакт с представителями самых отчужденных звездных рас предельно упростился. Что же касается термина оберон, к нему скоро привыкли.

Планету под Конечную станцию предоставили тоже Цветочники. Симма — малый маяк. Радиус планеты вполне соответствовал ее названию.

Маяк на краю света.

На краю света — это не было просто метафорой. Обращенная северным полюсом к Вселенной, своим южным полюсом Симма всегда смотрела на Стену. Исключение составлял квазар[2] Шансон — гигантский сгусток перевозбужденной магнитоплазмы, непрерывно преобразующий гравитационную энергию в свет, в радио- и в ультрафиолетовое излучение, в яростное вращение и турбулентность. Мощно пульсируя, выкинув над собой чудовищный голубой выброс, квазар Шансон одиноко пылал на фоне полного мрака. Это был истинный мрак, это была истинная тьма — за квазаром Шансон не лежало ничего материального.

Тьма.

Стена тьмы.

Хенк так и говорил себе — Стена.

Разумеется, никакой реальной стены там не существовало, просто с одной стороны мерцали, сливаясь в тусклые шлейфы, мириады далеких звезд и галактик, с другой же не было ничего.

Мрак.

Пустота.

Абсолют мрака и пустоты.

Но этот мрак, эта пустота воспринимались Хенком именно как Стена, и с этим своим представлением.

Хенк ничего не мог поделать. Стена... Почему нет?.. Хенк молча топал по космодрому, не поднимая глаз к небу. Впрочем, если бы он их и поднял, Стену бы он не увидел. Конечная станция располагалась на северном полюсе Симмы.

«Трое суток,— повторил про себя Хенк.— Трое земных суток, и я получу карту курса. Домой! К Земле! Стеной пусть любуются обероны».

Слабые разряды легко покалывали ноги Хенка. Его это не раздражало. Он ступал по металлической, но траве, он ощущал чужие, но запахи. Сам воздух, поступающий не из ограниченных резервуаров, а просто извне, радовал и тревожил.

Хенк радовался: он среди людей. Хенк радовался: он найдет для Шу шляпу.

Свой бортовой компьютер он всегда называл этим древним женским именем — Шу. Слов нет, тахионные корабли сделали достижимыми любые, даже самые отдаленные точки Вселенной, но без машин типа Шу это было бы невозможно. Он, Хенк, дошел до нетипичной зоны, он, Хенк, видел Стену — благодаря Шу. Он, Хенк, плавал в энергетических безднах квазара, был огненным шаром, разумным огненным шаром — благодаря Шу. Он, Хенк, дрейфовал в звездных течениях нетипичной зоны, принимал формы, невозможные в любом другом случае — благодаря Шу. Если он, Хенк, у первого встречного на Симме попросит шляпу, его, наверное, поймут. Впрочем, и недоумение, и даже усмешку предполагаемого первого встречного он, Хенк, снесет без усилий.

Ради Шу!

Хенк был счастлив.

Шу его ждет. «Лайман альфа» готова к вылету. Все неооходимые данные отправлены диспетчером в Расчетчик Преобразователя. Через трое земных суток он, Хенк, получит разрешение на выход из нетипичной зоны, а, значит, явится на Землю как раз к началу редакционного Совета Всеобщей энциклопедии (том «Протозиды»), Не важно, что по часам Симмы этот Совет завершил свою работу несколько столетий назад — курс «Лайман альфы» будет вычислен по той кривой пространства-времени, что в любом случае приведет Хенка к точно назначенному времени, ни минутой раньше, ни минутой позже. Самая грубая ошибка никогда еще не превышала десятых долей секунды. Для сотрудников Всеобщей энциклопедии все будет выглядеть так, будто он, Хенк, отсутствовал два с половиной месяца, что в пересчетах Межзвездного сообщества эквивалентно израсходованной им энергии, и вот вернулся с необходимыми дополнениями к одному из самых сложных томов Всеобщей энциклопедии — к тому «Протозиды». Основная статья этого тома принадлежала пока что ему же, Хенку,— обширные компиляции, составленные по мифам и наблюдениям Цветочников, Арианцев, океана Бюрге, тех немногих звездных рас, что когда-либо соприкасались с протозидами. Увлекательные, обширные, но... компиляции. Были ли они верны, соответствовали ли действительности? Можно ли, изучая отчужденную расу, опираться на мифологию и наблюдения рас тоже достаточно отчужденных? То, что протозиды никогда не заглядывали во Внутреннюю зону Вселенной, то, что они упорно не хотели замечать своих звездных соседей,— все это, по мнению Хенка, не давало оснований относить протозид к цивилизациям, вообще неспособным на контакт. Цивилизация — понятие вообще довольно туманное, его не так-то легко точно сформулировать или истолковать, тем более что путь развития звездных рас мало где был достаточно схож, к тому же, истолкователи таких понятий, как цивилизация, как правило, сами живут внутри вполне определенных цивилизаций, что, конечно же, не может не вносить в их суждения ту или иную долю предвзятости.

Туп — как протозид. Темен — как протозид. Жесток — как протозид.

Он, Хенк, никогда не соглашался с подобными формулировками, хотя мифы Цветочников, Арианцев, океана Бюрге были полны весьма нелестными для протозид деталями.

Протозиды.

Они же первичники.

Они же истребители звезд.

Время от времени, собираясь в гигантские скопления (а масса каждого отдельного протозида часто превосходила массу таких планет, как Земля или Симма), протозиды пытались уйти из нетипичной зоны к какой-либо одинокой звезде. При этом им было все равно, обитаемы ли миры, в пределы которых они вторгались. Мифология Арианцев, Цветочников, океана Бюрге сохранила память примерно о пяти подобных, никем еще не объясненных прорывах, после которых и Цветочникам, и Арианцам слишком многое приходилось начинать сначала. Сжигая себя в звезде, доводя ее до чудовищного взрыва, протозиды гибли, а вместе с ними в океане раскаленной плазмы, заливающей Крайний сектор, гибли солнца, планеты, населенные станции, радиобуи и, разумеется, разумные существа. Являлось ли все это осмысленными, рассчитанными ударами, не объявленной, но все же войной с соседями? Никто этого не знал, ибо протозиды ни с кем не шли на контакт. Редкие попытки землян (Арианцы, Цветочники, океан Бюрге давно отказались от таких попыток) установить связь с протозидами не дали никаких результатов, вот почему члены Межзвездного сообщества смотрели сквозь пальцы на совершаемые время от времени вылазки объединенных флотов Цветочников и Арианцев в нетипичную зону. Ходили слухи, что Цветочники и Арианцы занимаются рассеиванием замеченных ими скоплений... Что ж... Они защищались... Но тот тезис, что пока у цивилизаций есть антиподы, конфликт неизбежен, Хенку всегда не нравился.

Сейчас Хенк был счастлив. Он добыл кое-что новое. Его наблюдения в нетипичной зоне многое дадут членам Межзвездного сообщества. Они с Шу хорошо поработали.

Хенк машинально провел ладонью по лбу, будто снимая с него невидимую паутину. Широкий шрам, вертикально опускающийся к переносице, был привычен для него, как морщина. Еще один шрам, только шире, страшнее, был укрыт рубашкой — зазубренным краем он уходил под левую лопатку. От этого левое плечо Хенка казалось чуть опущенным. Впрочем, сам он даже не помнил об этом. Тем более его занимала вполне определенная мысль: найдется ли на Симме самая обыкновенная шляпа?

Радуясь сам, он хотел обрадовать Шу.