Истукан. Сборник фантастики.

· · ·

Наше с Борей обучение продлилось несколько дней. Вначале мы запоминали планировку Дома Линзы, структуру тайных ходов и служебных помещений. Боря слушал с таким же вниманием, как и я. Оказалось, он совершенно ничего не знал о Доме Линзы, хотя и просидел там много дней. Он видел внутри лишь одно небольшое помещение, в котором следил за показаниями какого-то датчика, и в эту комнату он всегда приходил по одному и тому же коридору.

Потом Батя приступил к описанию Линзы. По его словам, Линза – уникальное природное образование, клубок, сотканный из энергетических полей. Сама по себе Линза ничего не дает, нужно много сложного оборудования, чтобы ею управлять. Ну, это примерно как нефтяная скважина, где для добычи нефти требуются и буровая вышка, и насос, и трубопроводы, и станции перекачки, и многое другое.

Батя брал прутик и рисовал на земле планы помещений и внешний вид приборных панелей, объясняя нам, где и как действовать. Он переживал, понимая, что дает нам несколько устаревшие сведения. Пока его не было, кое-что изменилось, кое-что поломалось, где-то одну железку заменили на другую, и так далее. Я тоже нервничал, но по другой причине. Очень трудно было все понять, еще труднее – запомнить.

А понимать и запоминать было обязательно. Небольшая ошибка могла привести, например, к тому, что нас выбросит в какой-нибудь замкнутый мир без света и воздуха или вообще в открытый космос. Батя собирался бежать с нами, но мы не могли предугадать, как развернутся события, поэтому каждый должен был надеяться не только на Батю, но и на себя.

Однажды он бережно снял с полки какой-то прибор, сдул с него пыль и сказал:

– Хочу кое-что показать вам, друзья. Ничего особенного, но вам будет интересно.

Зажегся крошечный экранчик, и мы с Борей увидели смутные контуры женщины, сидящей за столом. Изображение держалось всего несколько секунд, а затем свернулось в точку.

– Если смотреть раз за разом, то можно разглядеть, что это выступление диктора Си-эн-эн. Это единственное, что мне удается поймать за несколько лет. И все время одно и то же.

– Вы поймали телепрограмму? – изумился я. – Выходит, наша Земля так близко?

– Она ближе, чем ты думаешь, но для тебя она бесконечно далеко. Поймешь ли ты... Земля находится примерно в ста пятидесяти метрах под нами.

– Не понял...

– Естественно. Земля здесь, рядом, но она – крошечная пылинка. Луна, Солнце, Большая Медведица и Млечный Путь – все это сгруппировано в микросфере, на поверхности которой находится этот мир. Для того и нужна Линза, чтобы сделать оба мира совместимыми.

– Вы хотите сказать, что Линза – увеличивает?

– В очень приблизительном и условном значении – да. Теоретически можно добраться туда и линейным маршрутом – сквозь космос. Но это так далеко, что, когда закончится путешествие, Солнце уже погаснет. Да и космического транспорта у нас нет. Линза – единственный реальный путь.

Через несколько дней мы, вооруженные знаниями и умениями, вернулись в поселок. Первым делом я разыскал Володю, который, смешно сказать, помогал какой-то женщине работать на огородике.

– Ну, что, Вовчик, – сказал я, – с нами не надумал бежать?

– Я остаюсь, – ответил он.

– Зря, – вздохнул я. – Мы уже все продумали, все рассчитали.

– Нет, Серега. Нечего мне там делать, меня там уже похоронили. Нехорошее это дело – из мертвых восставать. Я здесь останусь.

– Что ты будешь тут делать? – не мог понять я.

– Жить буду, Серега. Ребятам техника нужна, а я много старых хранилищ знаю, которые еще не взорваны. Да и вообще... Кстати, тут девчонки получше, чем на острове, да и больше их.

– Ну, раз девчонки... – пробормотал я. – Как знаешь, Вовчик. Может, ты и прав. Просьба у меня к тебе. Коль уж ты решил заделаться снабженцем... Ну, в общем, перевезли бы вы сюда библиотеку с острова. Жалко ведь, сгниет там все или сожгут спьяну.

– Отличная мысль. Я подумаю, как это сделать... Слышь, Серега, а не страшно тебе?

– Страшно, Вовчик. А что делать? Такой у меня дурацкий характер – решил, как уперся.

– Тут многие уже про тебя знают... Не всем, конечно, верится, что вы сможете, но... Все хотят, чтобы у вас получилось, веришь? Контролеры без Линзы – пустое место. Если вы ее разломаете, мы тут станем хозяевами.

– Вы и так тут хозяева, – сказал я. – Побольше думайте о себе, поменьше о Контролерах – и все будет в порядке.

– Когда отбываете?

– Сегодня, Вовчик. Только я отбываю один...

– Как – один?

– Т-с-с...

Я увидел, что к нам идут Батя и седой.

– На, – сказал седой, протягивая мне автомат, с которого кто-то предусмотрительно свинтил приклад. – Полетишь с двумя нашими парнями, у них там тоже дела... Без них все равно не выйдешь из Излома. Как прибудете на место – ялик им оставишь, он все равно тебе уже не понадобится.

– Надеюсь, – кивнул я.

– Вот и прекрасно. Честно сказать, не терпится узнать, чем кончится ваша авантюра. У нас тут все спорят...

– А вы пари на деньги заключайте, – посоветовал я. – А нам процент – как участникам заезда.

– Шути, шути...

Подошел ялик, в котором сидели двое парней с хмурыми физиономиями. Я понял, что попутчики мне достались такие, что не поболтаешь. Ну и пусть, не очень-то я и настроен на болтовню.

Я и в самом деле отбывал на остров без Бори. План Бати был таков: я под видом трупа проникаю в Дом Линзы и любым способом пытаюсь подобраться к управляющей аппаратуре. При необходимости помогаю себе огнем из автомата. Ну а дальше...

Дальше начинались какие-то чудеса, в которых я мало что понял. Выходило так, что, если я правильно включу Линзу, Батя с Борей в тот же миг окажутся рядом, как двое из ларца одинаковы с лица. И далее все сделают сами.

План был в общем-то сырой и невразумительный, и я прекрасно это понимал. Многое зависело от моей изобретательности и умения импровизировать на ходу. Однако у меня было преимущество: Контролеры не знали, что я готовлюсь пошалить в их берлоге. Хреновое преимущество, если честно, но другого, увы, не нашлось...

Мы обнялись с Вовчиком, и я забрался в ялик.

– Дай, что ли, сигарету, – попросил я.

– Курить вредно, – ответил он. – Думай о будущем.

– Пытаюсь, – вздохнул я. – Но перед глазами почему-то только прошлое, одно только прошлое...

Нас провожало довольно много людей. Я смотрел в их глаза и явственно видел, что они чувствуют. Они одновременно и жалели меня, и надеялись, что мне повезет. Но особенно мне запомнился взгляд Бати – неподвижный, невыразительный, отрешенный. Как у человека, который твердо решил прыгнуть с обрыва в бездну...

Ялик плыл в сером небе, остров был еще далек, но неумолимо приближался. Я сидел как на иголках, барабаня пальцами по скамейке. Было странное ощущение, что с каждой минутой я уменьшаюсь в размере и к моменту прибытия стану совсем маленьким. И что я там смогу, такой крошечный человечек?

– Далеко еще? – спросил я.

– Угу, – ответил один из моих спутников.

М-да, скоротать дорогу в непринужденной беседе, видимо, не удастся. Парни лениво переговаривались, перекладывали что-то из рюкзаков в карманы и обратно. Потом один уронил какой-то сверток, и по полу ялика рассыпались черные кругляши, больше всего похожие на обыкновенные хоккейные шайбы. Я собрал то, что было под ногами, и протянул ребятам.

– Что это? – спросил я.

– Какафоны.

– Вот как? А для чего они?

– Никогда не видел, что ли? Если надо разогнать хвостатых, поворачиваешь здесь и швыряешь. А сам отбегаешь подальше.

– Они взрываются?

– Нет, круче. От них хвостатые начинают блевать и испражняться прямо в штаны. Но и сам можешь, поэтому лучше рядом не стоять.

– Классная штука, – заметил я.

– Возьми себе парочку...

Когда мы оказались в самом сердце Излома, я покрепче ухватился за скамейку, чтоб не сорваться в космическую бездну. Парням же все было трын-трава. Они в эту бездну совершенно спокойно поплевывали.

На нас надвигалась угрюмая стена невообразимых размеров – твердь земная. Я то и дело терял ориентацию в пространстве, не понимая, где верх, где низ, и мои пальцы болели от напряжения.

– Просьба есть, – проговорил один из парней, повернувшись ко мне ухом. – Как прибудем на остров, посиди где-нибудь часок тихо. У нас там тоже дела, не хотим, чтоб раньше времени шум поднялся.

– Будет сделано, – кивнул я. – А ваши дела шум не поднимут?

– Нет.

Нет так нет. Я закутался в куртку, мы уже летели в темноте над морскими волнами, было холодно.

– Пацаны, – позвал я. – А что, на остров так легко попасть? Он не охраняется?

– Охраняется.

– А как же мы туда попадем?

– Легко.

– Спасибо за развернутые объяснения, – пробормотал я.

Еще долго я сидел молча, отгоняя тревожные мысли, как надоедливых комаров. Потом заметил, что парни чуть оживились, и посмотрел вперед. Похоже, мы приближались к острову – где-то далеко блеснули огни. Мое сердце бешено заколотилось.

– Пригнись, – сказали мне.

– Что? – не понял я, но тут мне действительно пришлось пригнуться, потому что из боков ялика вдруг поползли полупрозрачные створки, которые сомкнулись надо мной глухим колпаком. В дно ялика что-то ударило, после чего меня резко бросило вперед.

– Эй! – заорал я. – Предупреждать надо!

– Все нормально. Мы под водой.

Мы всплыли в кромешной тьме. Когда створки раскрылись, я начал смутно различать вокруг стволы деревьев. Здесь была заводь или глубокая бухта, наш ялик спокойно покачивался на воде. Где-то приглушенно долбила музыка, сквозь листву пробивался свет фонарей.

Мы выбрались на берег, парни тащили за собой рюкзаки, у меня же был только автомат без приклада и пара какафонов в кармане.

– Ну, разбегаемся, – услышал я. – Ты, кстати, не хочешь спрятать ствол под курткой?

Действительно, я, как последний идиот, собрался идти с автоматом на плече. Нервишки...

Я и ребята распрощались обыденно и немногословно. Будто собирались завтра как ни в чем не бывало встретиться за покером. Я побрел сквозь деревья на свет. Одиночество обступило меня со всех сторон, сдавило между землей и черным небом без звезд. И вдруг жутко захотелось обратно, за Излом – сесть у костра с Вовчиком и Борей, погрызть обжаренные ребрышки, поболтать, посмеяться среди своих...

Нет, домой мне тоже хотелось, но дом был так далек, и так труден казался путь к нему, а Излом – почти рядом.

Вскоре я очутился в парке. Здесь ничего не изменилось – все те же аллеи, фонари, пьяные вопли, грохот музыки из кабака. В веселящейся толпе вроде бы легко затеряться, но мне казалось, что все смотрят только на меня, что моя мрачная физиономия выделяется пятном и что оружие топорщится из-под одежды.

Я направлялся к забору, к тому его участку, возле которого складировались убитые. Часов у меня не было (разве что биологические), но мне казалось, что час завоза трупов еще не пробил, груженая платформа еще стоит у ворот.

Я жестоко ошибался. Платформы вообще не было – ни груженой, ни пустой!

Еще не веря своим глазам, я обшарил лихорадочным взглядом окрестности, даже пробежался вдоль забора – платформы не было. Совершенно точно.

Я бессильно опустился на траву, глядя в пустоту. Что прикажете делать? Все пошло через пень-колоду, еще не начавшись. Можно, конечно, подождать, но неудача на первом ходу меня просто подкосила.

Вдруг послышались шаги. Я хотел нырнуть в кусты, но поздно – меня заметили. Это были двое забулдыг – из той части местной публики, которая пробавлялась мытьем полов и тасканием мусора. Они остановились, нерешительно и с испугом глядя на меня.

– Извините, – очень вежливо сказал я. – Здесь всегда были погибшие сыны божии, а сегодня я их не вижу...

– А тебе зачем? – настороженно спросил один из забулдыг. – По карманам будешь шарить?

– Нет, что вы!..

– Если по карманам – только после нас. Мы это место давно заняли.

– Нет-нет, я не по карманам... Я в той жизни был пастырем и хочу справить обряд над погибшими воинами.

– Лучше нужду над ними справь, – посоветовал второй забулдыга. – Да вот беда – покойников теперь прямо за забор с яликов вываливают. Здесь больше не держат.

– Давно ли? – живо поинтересовался я.

– Три дня уже. Сами ходим каждый день, ждем. Но все никак...

– Я опечален, – вздохнул я, сложив руки на груди. – А не могу ли я справлять обряды там, за забором?

– А попробуй. Сунься без допуска – тебя кузнечики тут же в клочья порвут. И все, аминь...

– Благодарю на добром слове, – чуть поклонился я. – Вступайте в церковь «Благодать» – и обрящете...

Они ушли, а я со злостью врезал ногой по стволу дерева. На том конце света ждут Батя и Боря, а я ничегошеньки не могу поделать. План мой развалился у самого фундамента. А может, правда угнать с полигона ялик и рвануть через забор внаглую?

Я уже почти решился на это безрассудство, но вовремя остановил отчаянный порыв. Не надо спешки, не надо паники и преждевременной тревоги. В конце концов, можно подождать до завтра. Не исключено, что-то изменится. Плохо только, что с каждым часом росли шансы моего разоблачения. Вот встречусь случайно с полковником – и все, привет...

Мне требовалось где-то отсидеться. Хотя бы пару часов. Просто собраться с мыслями. А где? В общаге, где же еще...

Я пришел к знакомому до отвращения зданию, поднялся по пустой лестнице на свой этаж. Из-за дверей кое-где доносился знакомый пьяный шум, но он меня не пугал. Здесь я могу просто лечь вниз лицом на любую кровать, и никто меня не тронет. А если тронет – получит.

Я вошел в свою комнату. Гена лежал на кровати в окружении пустых бутылок. Он приподнял голову и выдавил:

– А-а, курсант... Ты где пропадал?

– Воевал, – ответил я. Похоже, Гена был не на шутку пьян.

– А я вот совсем развалился, – вздохнул он. – Теперь даже водка не помогает.

Под задранной штаниной я увидел его больную ногу. Ткани помертвели и начали гнить, зрелище было страшным и омерзительным.

– Совсем меня доконала, сука! – Гена в бессильной ярости ударил кулаком по кровати. – Заснуть не могу, на стены лезу.

– Ты не говорил Контролерам?

– Сказал. Тут заходил один, хотел меня в рейд вытащить, а я говорю – вот... Он сказал, что скоро опять придет.

– Когда?

– А-а... – Гена махнул рукой. Потом с трудом приподнялся на локтях. – Слышь, курсант, отведи меня к ним, а? Я сам ходить не могу уже, а ребят моих чего-то не видно. Может, их отправили уже.

Я не знал, что ответить. Заниматься с ним – верный способ засветиться перед Контролерами. Но как отказать человеку, который с ума сходит от боли?

После непродолжительной внутренней борьбы я решился.

– Пойдем, – сказал я. – Прямо сейчас пойдем, тут тянуть нельзя. Держись за меня, поднимайся...

– Постой-ка... – он достал из-под матраса початую бутылку водки, немного отхлебнул, а затем смочил ладонь и побрызгал на язву.

– Это от микробов, – пояснил Гена, морщась от боли. – Теперь пойдем, курсант. Может, ихние доктора меня починят...

Я подставил плечо, и мы выбрались на улицу, где бродили расслабленные «островитяне». Гена сказал, что ему вроде бы стало легче.

– Конечно! – ответил я. – Ты встал, к ноге свежая кровь прилила. Тебе и надо-то пару уколов, чтоб поправиться.

На самом деле я понимал, что все это только слова. Гене стало легче, потому что он начал двигаться, и это отвлекло его от боли. Но боль скоро вернется. Я чувствовал через ткань тельняшки, как горит и лихорадит его тело. Похоже, у моего приятеля было заражение крови.

Мы медленно шли через замусоренные газоны к охраняемой зоне. Вообще-то я понятия не имел, куда девать Гену, но там, возле Дома Линзы, всегда была охрана и она могла что-то подсказать.

Гена стонал – сначала тихо, но с каждым шагом все громче. Потом он вовсе свалился на траву.

– Погоди, курсант. Передохну...

Нас увидела какая-то компания из-под фонарей.

– А мне этот полосатенький нравится! – пропищал женский голос, и все заржали.

Гена вдруг изогнулся в судороге, и его начало рвать. Он колотился о землю, скреб ее ногтями, и его голая распухшая нога выглядела сейчас как ненужный болезненный придаток.

– Ну, пошли, пошли скорей, – выдавил он, когда прокашлялся.

Но едва я попытался его поднять, он вскрикнул и снова упал, воя от боли.

– С-сука! – крикнул он сквозь стон. – Ну за что?!

На его щеках заблестели слезы. Смотреть на это было тяжело: сильный веселый Генка, которому море было по колено, вдруг стал беспомощным и жалким. Я потянул его за рукав и осторожно взвалил себе на плечи.

– Я ведь здоровый, курсант, – шептал он. – Не дотащишь... Что это у тебя? Автомат? Здесь же запрещено...

Он и правда был здоровый. Но и меня мать-природа силой не обидела. Я тащил его на плечах, как мешок, и всякий встречный считал своим долгом отпустить на этот счет какую-нибудь глупость. Я не отвечал, а лишь шел и шел вперед.

Вскоре из-за деревьев выплыли фонари и пятиметровые заборы охраняемой зоны. Возле пропускного пункта я осторожно усадил Гену на траву. На стук вышел коротко стриженный старшина, что-то дожевывая на ходу.

– Чего надо? – проговорил он, обдав меня духом свежевыпитой водки.

– Человеку плохо, – ответил я, стараясь прятать лицо в тени. – Куда его?

– Плохо... – хмыкнул старшина. – А здесь тебе что – вытрезвитель?

– Да нет... – тихо сказал я. – Он болен. У него старое ранение обострилось.

Из-за забора появились еще двое старшин-охранников. Оба жевали – как я понял, закусывали.

– А шо такое? – спросил один. Получив ответ, он кивнул и скрылся в проходе. Я услышал, как он вызывает кого-то по рации или телефону. Остальные с любопытством смотрели на Гену, который корчился от боли на траве, стонал и обливался горячим потом.

Охранник наконец вернулся.

– Сейчас, – сказал он, и я заметил, что он старательно не смотрит мне в глаза.

Вскоре появился один из тех забулдыг, которых я в немалом количестве встречал на острове. Он что-то бормотал и держался за забор, чтоб не свалиться.

– Готовый уже?! – со злостью крикнул стриженый старшина. – А Одноглазый где?

– Там... там... – забулдыга неопределенно махал рукой, одновременно стараясь не упасть.

– Придется самим тащить. – Стриженый посветил на Гену фонариком и тут заметил, что тельняшка вся запачкана блевотиной. – А, черт...

Они малость пошептались, потом обратились ко мне:

– Слышь, браток, а может, ты его сам как-нибудь... Бери, в общем, и тащи. А я покажу, куда.

Я молился, чтобы автомат не выскочил из-под куртки, пока я поднимал стонущего Гену с травы. Если б сейчас было светло, они бы точно увидели, как выпирает ствол.

Меня пропустили в проход в заборе, за ним была решетка с дверцей. Стриженый старшина достал блестящую рукоятку и отпер замок. Решетка оказалась двойной – я увидел, что в промежутке катаются и прыгают какие-то темные мохнатые шары. Вот о каких мерах безопасности предупреждал меня Батя...

У меня перехватило дыхание. Мы шли в охраняемую зону!

За решеткой начиналась ровная каменистая дорожка. Она уходила вниз, теряясь в спутанных колючих кустах. Когда на эти кусты упал луч фонарика, я вдруг заметил, что среди веток прячутся два кузнечика. Они неподвижно провожали нас глазами. Да уж, непросто, оказывается, подойти к Дому Линзы, даже если сможешь перемахнуть огромный забор.

Вскоре кусты кончились. И я увидел Дом Линзы.

Передо мной лежала обширная бетонированная ниша в земле, опоясанная гладкой стеной, вдоль которой вздымались стойки энергетических башен. В центре – огромный металлический купол со шлюзами. Все ярко освещено, я даже залюбовался, остановившись на секунду.

– Пошли, пошли, – поторопил старшина.

– Где мы? – прохрипел Гена, вернувшись из кратковременного забытья.

– Потерпи, уже скоро...

По железному трапу мы спустились на дно ниши. Мы двигались в лучах прожекторов, как по цирковой арене. Эхо разносило звук шагов в пустом пространстве. Наконец старшина постучал прикладом по металлической стене, раздался глухой звон. Ничего не последовало.

– Сейчас, – сказал старшина и снова постучал.

Я здорово устал, хотелось ссадить с себя Гену. Но сейчас ведь кто-нибудь выйдет, и придется опять его поднимать, беспокоить...

Было время обдумать, как действовать дальше. Однако в голове вертелся только один вариант. Он был простой и радикальный и выглядел так: убить всех. Убить старшину, убить того, кто откроет нам шлюз, а затем ворваться, убить еще кого-нибудь и еще кого-нибудь...

При всей простоте я к такому ходу событий был не очень-то готов. В конце концов, старшина не сделал лично мне ничего плохого...

Минуты шли, а на наш зов так никто и не являлся. Старшина уже нервно кривил губы. Я вдруг увидел, что вдоль стены бетонной «арены» медленно бредут два кузнечика, то и дело зыркая в нашу сторону.

– Дрыня! – донеслось со стороны пропускного пункта. – Смена пришла!

– Иду! – заорал в ответ стриженый и снова загремел автоматом по стене.

– Дрыня! – донеслось минуту спустя. – Ну водка же стынет!

Старшина засуетился, совершив несколько порывистых бестолковых движений, потом посмотрел на меня.

– Это... Может, подождешь здесь, пока за ним не выйдут?

– Подожду, – охотно согласился я. Пожалуй, даже слишком охотно.

– Ага... А потом тем же макаром обратно выйдешь, ладно?

«Щас!» – подумал я, но в ответ только кивнул.

– А меня кузнечики не похряпают?

– Не, они сейчас не тронут, – замотал головой старшина. – Только с дорожки не сходи. Ну, я пошел, да?

– Да, – сказал я.

Он быстро зашагал к трапу. Я проводил его удивленным взглядом. Нет, объясните мне на милость – на кой черт забор, вооруженные чудища под каждым кустом, если раздолбай-старшина взял да и провел первого встречного к самым дверям? Может, конечно, за дверями ждут новые сюрпризы, но тем не менее...

В этот момент створка шлюза лязгнула и уползла вверх. Я увидел два одинаковых темных силуэта на фоне длинного коридора. Один шагнул вперед, и свет упал на его лицо. По дряблой коже, запавшим больным глазам и шелушащимся губам я легко догадался, что передо мной Контролер.

– Ему очень плохо, – сказал я, скосив глаза на Гену, который, похоже, отключился на моих плечах. – Нужен врач. Помогите ему.

Если Контролеры и поняли что-то, то ничем не выдали этого. Они без лишних слов забрали у меня Гену, схватили его за руки и поволокли по коридору, как мешок картошки. Мне это очень не понравилось: с пациентами так не обращаются даже в грязных, завшивленных горбольницах.

Однако проход оставался открытым. «Что дальше?» – спросил я себя. И не смог ничего ответить.

Можно взять да и шагнуть в коридор вслед за Контролерами. А там какое-нибудь чудо из-за угла – здравствуй, дорогой товарищ! На тебе в лоб из самострела!

Черт меня побери! Все так хорошо складывалось, а тут вдруг словно парализовало. Слишком много везения – это, наверно, не очень хорошо. Это расслабляет. Я боялся войти. Я боялся умереть, как только окажусь на запретной территории.

И тут со мной случилось что-то невообразимое. Я, представьте себе, вдруг ощутил привязанность к парку развлечений, к его уютным питейным залам, милым ребятам с их невинными забавами, ласковым девчонкам... Мне нестерпимо захотелось быстро-быстро взбежать по трапу, выскочить из дверей КПП – и в кабак, в запой!

Не успел я как следует себя отругать за предательские мысли, как створка шлюза лязгнула и опустилась. Передо мной снова была глухая стена. Мне оставалось только с досадой крякнуть.

Торчать здесь, у стены, на пустом месте, не было никакого смысла. Я побрел обратно к трапу, проклиная себя за то, что бездарно проиграл столь блестящий шанс. Но в трусливой моей душонке я слышал невольный вздох облегчения. Мол, провалился шанс – и ладно. Зато не надо рисковать.

Нет, черт побери, я собирался рисковать! И чем дальше я отходил от Дома Линзы, тем больше был в этом уверен. А что еще делать? Идти в заплеванную общагу, ложиться на кровать и вздыхать, глядя в потолок? Или болтаться, как оторванный листок, по аллеям, пока за Изломом Батя с Борей ждут моих действий?

В нескольких шагах от трапа я заприметил штабель длинных ящиков, накрытых брезентом. Можно было спрятаться в щели и... И что? Ну, может, понаблюдать за обстановкой, подождать следующего удобного момента.

Я остановился и присел на корточки, делая вид, что завязываю шнурки. А сам аккуратно посмотрел по сторонам. На «арене» никого не было, а край бетонного кольца надежно прикрывал меня от кузнечиков, которые могли прятаться в кустах. Правда, могли быть системы теленаблюдения – мне ли о них не помнить?..

Я уже почти решился. Спрячусь под брезент, понаблюдаю. Узнаю, заметил ли кто-нибудь, что я вошел через КПП, но не вышел. Если поднимется тревога – спрячу автомат до лучших времен, выйду, скажу, что... Ну, например, что заблудился. Мысль была, конечно, хорошая, однако слишком уж глупая.

Одним словом, я решился. Ящики поднимались на высоту метра в два с половиной. Я схватился за край, подтянул тело, уперся ногами... На несколько секунд замешкался, чтобы поудобнее перехватить руки. И тут же заметил краем глаза какое-то движение слева и сзади.

Я перестал дышать и замер, вися на одних пальцах. По трапу спускались два вооруженных кузнечика. Их механические дерганые движения вдруг вызвали у меня ужас. Вот так сейчас повернется, глянет мертвыми глазами, поднимет свой самострел...

Они не спешили, видимо, это был обычный патруль. Я, обливаясь потом, висел на краю ящика и пытался успокоить сердце, чтобы они не услышали его стук. Пальцы уже нестерпимо болели от напряжения, вот-вот и сорвутся... Кузнечики между тем заворачивали в мою сторону, и мне было уже очень хорошо их видно. Вот один посмотрел на Дом Линзы. Потом – перед собой. Его голова начала поворачиваться ко мне...

Еще шаг – и меня увидят. Этим членистоногим не докажешь, что заблудился. Расшлепают из своих самострелов и тут же про меня забудут. Еще шаг – и... Я судорожно сжался.

Шаг был сделан. Но уродцы как ни в чем не бывало прошли мимо, не обратив на меня никакого внимания. В другой раз я бы удивился, но сейчас такое сложное чувство было мне недоступно.

Я тихо выдохнул. Чуть ослабил руки, оперся на ногу. Как же так – они были в двух шагах от меня! Один идиот провел меня к Дому Линзы, другие два идиота прошли мимо нарушителя. Может, им это не в диковинку, может, здесь принято иногда висеть на ящиках?

И тут я вспомнил. Да-да, как я раньше не догадался? Полковник как-то говорил, что они не кузнечики вовсе, а наполовину рептилии. А раз такое дело – они просто не видели меня! Рептилии игнорируют все неподвижное, им подавай шевелящуюся добычу!

Повезло дураку, нечего сказать. Вот бы и дальше так везло. Я смотрел в спины удаляющихся кузнечиков, и меня прямо-таки разбирал смех. Хотя говорят, хорошо смеется тот, чей выстрел последний...

Да, смеяться было рано, и я убедился в этом буквально в следующую секунду. Не успели кузнечики скрыться за поворотом, как вокруг что-то начало происходить. Сначала изменилось освещение – прожектора померкли, откуда-то полился тревожный красный свет. А затем я услышал жуткий раскатистый вой. Звучала сирена.

Так и есть, тревога, подумал я. Меня все-таки засекли. Я спрыгнул с ящиков и застыл на голом бетоне, растерянно озираясь – куда бежать, от кого спасаться? Или сразу поднять руки вверх?

Поднимать руки было бесполезно, поскольку ко мне со всех ног мчались оба кузнечика, которые этот мирный жест вряд ли поймут. Мне ничего не оставалось, я начал судорожно вырывать из-под куртки автомат, который, как назло, за что-то зацепился. Пока я боролся с автоматом, кузнечики проскочили мимо и устремились вверх по трапу. И тут я понял.

Это была не тревога. Это был отбой.

Трап вздрогнул и пополз наверх, отрезая мне путь назад.

Свет стал тускло-багровым. Со зловещим лязгом по окружности бетонного кольца стали открываться люки. Я понял, что сейчас начнется что-то страшное. Уже через секунду я затих на самом верхнем ящике под брезентом.

Из ближайшего люка высунулись два изогнутых прутика. Они пошевелились, словно пробуя воздух, а потом показалась маленькая треугольная голова. За головой потянулось тело, и наконец на бетон вывалилась, отряхивая воду, омерзительная многоножка величиной с кабана. На хвосте у нее покачивался загнутый шип. Меня просто передернуло от ужаса и отвращения. А из люка уже высунулась новая пара усиков.

Чудовища прибывали – они лезли из люков, как фарш из мясорубки, и скоро заполнили все пространство вокруг Дома Линзы. Как ни странно, они оказались очень подвижны – бегали, катались, даже прыгали друг через друга. Я видел их блестящие пластинчатые тела совсем рядом, они резвились прямо подо мной.

Вдруг где-то блеснула синяя вспышка, затем еще раз. Я успел заметить, как между двумя чудовищами проскочила искра. В тот же момент на бетон упало какое-то ночное летающее существо. На него бросилось не меньше десятка монстров, мгновенно оставив от несчастного только темное пятно на бетоне.

Теперь-то я понял, почему Дом Линзы окружен высоким бетонным кольцом. Многоножки блокировали все шлюзы, но не могли вырваться наружу. Даже если бы я подлетел сюда на ялике, мне все равно пришлось бы опускаться в этот смертельный котлован.

Между тем мне стало неудобно лежать, и я по-пытался переменить позу. Но едва я шевельнулся, пять или шесть чудищ перестали играть, встали столбиками и замерли, настороженно прислушиваясь. При этом все они повернулись в мою сторону.

Я застыл в нелепой, дьявольски неудобной позе. Многоножки терпеливо ждали, чуть шевеля усиками. Не знаю, из какого ада Контролеры вытащили эту гадость, но своей цели они добились. Мне вдруг представилась умирающая каменистая планета, залитая лучами багрового солнца, где ползают эти твари, убивая все живое своим электричеством.

Вскоре они успокоились и расползлись, а я начал очень острожно устраиваться в своем убежище. Положение мое казалось безнадежным. Адские создания продержат меня на ящиках до утра, а утром тут станет многолюдно. И что мне тогда делать? Между прочим, мне и есть уже хотелось...

Я подумал было, не испытать ли на многоножках какафон, оставшийся в кармане, но отмел эту мысль. Лучше сейчас поменьше шевелиться. Мне оставалось только ждать.