Настоящие охотники за галлюцинациями.

Глава 7.

Выйдя из квартиры, Владислав по рабочей привычке стал спускаться не в лифте, а по лестнице, и двумя этажами ниже столкнулся с грустным Федором. Алкоголик выглядел не в пример лучше обычного, но именно такое состояние ему и не нравилось. Он с трагическим видом выносил из квартиры бутылки с самогоном и выбрасывал их одну за другой в мусоропровод.

— Ты чего делаешь? — полюбопытствовал Владислав, представляя, как завтрашним утром мусорщики будут квадратными глазами смотреть на обилие разбитых бутылок и дышать через тряпочку, поскольку запах самогонки перебьет все остальные запахи в радиусе километра. Он даже сейчас стал куда более концентрированным, чем во время посещения Владиславом квартиры Федора, а «очередь» из полных бутылок далеко не закончилась.

— Самогонка испортилась, — всплакнул Федор. — Я после твоего ухода решил тяпнуть стакашку, а она мне, как вода. Я — вторую из другой бутылки, а там тоже вода. Я отхлебнул из каждой бутыли — моя самогонка превратилась в чистую воду! Только запах и остался!

— Безалкогольная водка? — ахнул Владислав. — Ты с ума сошел ее выбрасывать! Это же гениальное изобретение.

— Изуверское, а не гениальное, — возразил Федор. — Водку для чего пьют?

— Тебе лучше знать.

— Вот именно. Водку пьют, чтобы почувствовать себя человеком и освободиться от оков мироздания.

— Правда? — не поверил Владислав. — А я думал, чтобы освободиться от оков мироздания, люди траву курят или грибы поглощают в немыслимых количествах… С безалкогольной водкой ты всегда будешь трезвым и не наделаешь глупостей, что в этом плохого?

— Да кому она нужна, твоя трезвость?! — возмутился Федор. — Тысячи лет люди создавали ядреный алкоголь, а ты смеешь утверждать, что они были глупцами?

Владислав решил переменить тему, пока сосед не решил перейти от уговоров словами к физической расправе. Победу он вряд ли одержит, но нанести увечья осколками бутылок сумеет запросто. Лучше не рисковать, тем более, когда на кону безоблачное существование сына и лаборантки.

— А раньше с тобой такое случалось? — спросил он.

— Ни разу, — ответил Федор и бросил в мусоропровод еще две бутыли. — Я неделю пытался понять, что случилось, и кто навел на меня порчу? Даже самогонный аппарат разобрал и собрал заново — а все равно никакого результата! Я не могу напиться… Я — пропащий человек! Что мне теперь делать?

— Купить водку в магазине.

— Ни в жизнь. Там грабительские цены.

— Тогда ходи трезвым, — не сдержался Владислав. Для него трезвость была нормой жизни, и ничего плохого он в этом состоянии не находил.

— Да ты с ума сошел? — ахнул Федор. — На трезвую голову выжить в нашем мире нереально! Раньше, чуть что не так — стакашку принял, и жизнь — прекрасна! А на трезвую голову только кошмары и видишь! Я же нервничать начну, я не выдержу, я в психушку попаду, и какая от меня там польза?

— По большому счету, ее и сейчас от тебя никакой, — честно ответил Владислав.

— А вот это не твоего ума дало, — отрезал Федор.

— Разумеется, — кивнул Владислав. — Спички не поджигай, а то весь подъезд спалишь к чертям собачьим… кстати, надо проверить!

— Что проверить? — не понял Федор.

Еще две бутыли улетели по мусоропроводу к мусорному баку. Далекий звон показал, что приземление состоялось.

— Есть ли у собак черти? — сказал Владислав.

— Влад, ты часом, умом не тронулся? — Федор сглотнул, представив, что Владислав внезапно выхватит из кармана огромный тесак и превратит бедолагу-соседа в мясное крошево из фильмов ужасов или обычной мясорубки.

— Фантазия у меня разыгралась, — отбился Владислав. — Завидно?

— На фиг мне такая стрёмная фантазия, — ответил Федор. Еще две бутыли в мусоропровод, и еще один звук разбившейся посуды. Владислав понял, что нашел новое действие, за которым мог бы наблюдать часами. — Я хочу найти чемодан со ста миллионами и купить себе виллу на Канарах — вот моя фантазия. Черти меня не интересуют ни собачьи, ни кошачьи, ни вообще никакие.

— А кому ты там нужен, на Канарах? — возразил Владислав. — Вас таких миллионы, а Канары крохотные. Лучше в Сибирь — она огромна, там всем места хватит.

— Сам езжай в свою Сибирь.

— Я оттуда, если ты не в курсе.

— И зачем ты сюда понаехал, если там хорошо и просторно?

— Отправили в ссылку.

— Сюда?!

— А куда еще можно отправить из Сибири, как не в теплые края?

Федор задумался. Две бутыли выскользнули из его рук в мусоропровод, и снизу снова донесся звук разбитого стекла.

— В Норильск, например, — предложил он. — Суровый край, вечная зима с небольшим перерывом на весну и осень плюс один день теплого лета, который все люди обычно проводят на работе.

— Слушай, Федор! — воскликнул пораженный Владислав. — Эта неделя значительно обогатила твои мозги. Ты откуда про условия жизни в Норильске узнал, если в том месяце не смог бы сказать, где вообще находится Таймыр, и чем он является! Если не будешь пить еще год-другой, то чувствую, что академиком станешь.

— Тебе легко говорить, — Федор и отправился в квартиру за новыми бутылями. — А мне каждый день все хуже и хуже. Знаешь, какая ломка начинается, если неделю не пить?

— Догадываюсь… — кивнул Владислав.

— Ты не можешь об этом догадываться, — раздался приятный женский голос из-за спины Владислава. — Даже теоретически. Трезвенникам не дано знать то, что переживают алкоголики без любимого спирта.

Владислав повернулся, чтобы посмотреть на нового собеседника. Кем бы ни была эта женщина, она либо любила вставить красное словцо в чужую беседу, либо сама переживала то, что сейчас переживает Федор.

— Вы ему сочувствуете? — успел спросить он перед тем, как повернулся. А когда увидел, с кем беседует, то ненадолго потерял дар речи и практически проглотил язык. Обладательницей приятного голоса оказался скелет в черном балахоне с капюшоном, держащий в руке никелированную и оттого ярко сверкающую косу.

— Я от него тащусь, — ответил скелет.

Владислав сглотнул и почувствовал, что во рту пересохло. Зеленые черти — это еще куда ни шло, но видеть перед собой Смерть — это уже перебор, такого даже алкаши не видят.

— А ты… Вы… ты… Вы… ты… — хриплым голосом произнес он.

— Двоюсь в глазах, что ли? — поинтересовалась Смерть. — Скажи, друг, ты с перепою, или сам по себе косой ходишь?

Владислав протер глаза, но скелет на лестнице и не подумал исчезнуть.

— Ты к кому? — выдавил Владислав.

— Уже не двоюсь, ага?

— Тебя и одной много… Так, к кому?

— Есть варианты? — заинтересовалась Смерть. — К Федору, но если предложишь кандидатуру посимпатичнее, пойду к ней. — Смерть наклонила голову и посмотрела на собеседника с повышенным интересом. — Или ты к себе зовешь?

Владислав икнул и отчаянно отрицательно закивал головой.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил он, чувствуя, как кровь стынет в жилах. — Лет через сорок-пятьдесят…

Смерть захихикала, и у Владислава по спине пробежали мурашки, пытаясь согреться.

— Как скажешь, — ответила она. — Назовись, а то не люблю приходить к анонимам.

— Владислав, — представился тот.

— Очень приятно, — Смерть сделала книксен. — Делириум Тременс к Вашим услугам.

— Делириум Тре… — автоматически повторил Владислав, поражаясь тому, как необычно называет себя Смерть. Из глубин подсознания всплыли энциклопедические знания, и когда Смерть прошла мимо Владислава, направляясь в квартиру Федора, перед внутренним взором Владислава появилась надпись, являвшаяся переводом необычного имени. — То есть, ты — Белая Горячка?!

В ответ раздался довольный звонкий смех.

— Она самая, — отозвалась Горячка. — Все еще желаешь пригласить меня в гости на старости лет?

— Тебя — хоть сейчас, мне не привыкать к странным гостям, — храбро до безрассудности ответил Владислав. Горячка — не Смерть, на тот свет не отправит. А вот обсудить кое-какие вопросы вряд ли откажется. — Чаем угощу.

— Предпочитаю чай с лимоном, — уточнила Горячка.

— Моя квартира двумя этажами выше, — сказал Владислав, — заходи, поговорим по душам, только когда родных не будет рядом.

— Психушку вызовут? — высказала версию Горячка.

— Именно.

— И будут правы. Человек, который меня видит, болен стопроцентно.

— Я непьющий.

— Я знаю, — Горячка остановилась и повернула голову. Пустые глазницы смотрели на Владислава, и зубастая улыбка все еще вызывала дрожь по всему телу.

«Словно оживший скелет для уроков биологии, — подумал Владислав. — Интересно, кто попадется мне на глаза следующим? Зеленые человечки или джинн из бутылки с тоником?».

— Откуда? — спросил он.

— Вы все непьющие несколько дней перед тем, как я появлюсь, — пояснила Горячка.

— Но я совершенно не пью алкоголь.

— Правда? — удивилась Горячка. — Значит, ты его запоем ешь?

— Вообще не употребляю.

— Хм… В таком случае, я обязательно зайду к тебе в гости, исключительно в мирных целях, — пообещала Горячка. — Но сейчас меня ждет Федор. Точнее, не ждет, но куда он денется?

Горячка вошла в квартиру, оттуда донесся испуганный вскрик Федора. Секундой позже раздался звон разбитых бутылок — алкоголик выронил их из рук и заторопился в комнату.

— Махнем к центру Галактики? — предложила ему Горячка.

— Зачем?!

— Там туманность на два парсека, из чистого спирта. Вдохнешь — чистый нектар, божественная амброзия! До самой смерти просыхать не будешь!

— Иди к черту!!! — истеричный крик Федора наверняка услышали в соседнем доме. Вслед за криком раздался звук разбитого стекла: Федор использовал оставшиеся бутылки в качестве заменителя гранат и кидал их в Горячку одну за другой. Соседи снизу останутся весьма довольны — тараканы и прочие паразиты в их квартире, затопленной алкоголем, сдохнут через двадцать минут. К сожалению, следом за тараканами «сдохнут» обои, а под конец в иной мир отправятся и сами соседи.

— Облако лучше.

— Издеваешься?! На чем я туда отправлюсь?!

— Садись на шею, вместе полетим.

— Катись к черту!!!

— Лучше полетим, — невозмутимо ответила Горячка.

Владислав хихикнул и поспешил вниз по лестнице.

«Если Липсик не обманул, — думал он, — и его способность садиться на людские шеи пропала, а у Федора начисто отшибло способность пьянеть от алкоголя, то дело обстоит куда серьезнее, чем я полагал… Как бы Горячка к вылеченным алкоголикам не зачастила…».

Разговор Федора с Горячкой мог затянуться на несколько часов, и Владислав с удовольствием остался бы послушать это бесплатное шоу, но, к сожалению, личные проблемы перевешивали с огромным перевесом. Их еще никто не отменял, и если не придумать правильное решение, последствия окажутся гораздо хуже, чем у Федора. Того всего лишь заберут в желтый дом на недельку — вылечиться от белой горячки, а похищенных Наташу и сына могут вернуть в гробу, и тогда их никто не спасет, даже самые лучшие врачи.

Он вышел из подъезда и обомлелругой бутылки, а там тоже вода. кашку, а она мне, как вода. более концентрированным, чем во время посещения владиславом перв: десятки алкоголиков и бомжей стояли перед мусорным баком, куда падал мусор из подъезда, и с трагическим видом смотрели на стекавшую по грязному бетону мутную жидкость с характерным запахом спирта. В их глазах застыл немой укор, как будто Федор выбросил не обычный самогон, а уничтожил национальное достояние России. Владислав мысленно чертыхнулся: слова о том, что «алкоголь — наше все после Пушкина», выводили его из себя. Временами хотелось сменить планету, но ученые не торопились создавать приборы для путешествия в параллельные миры.

«Зря, между прочим, — с грустью подумал он. — Эта штука оказалась бы фантастически популярной».

— Какая сволочь… — то и дело пробегало по рядам зрителей. Поакой, казать, ка не зачастила…трясенные уведенным, они выражались и более злобными словами, но Владислав пропустил сказанное мимо ушей: куда больше его заинтересовали сидящие на шеях алкоголиков. Целый оркестр потусторонних существ исполнял сложную симфонию, и Владислав впервые пожалел, что не может записать выбиваемые из людских голов звуки — потрясающе. — Что же он, гад ползучий, творит…

Владислав мысленно перекрестился: не ровен час, среди присутствующих чертей находятся те, которые участвовали в набеге на институт — если его узнают, то беды не миновать. Снова набегут и начнут мутузить, а поскольку Наташи рядом нет, то и вовремя остановить их пронзительным визгом никто не сумеет.

«Пути чертей тоже неисповедимы, — подумал Владислав, незаметно для себя ускоряя шаг и торопливо заходя за угол. — До смерти не добьют, но Кузькину мать увижу стопроцентно».

Он обошел несколько продуктовых магазинов, но пустых коробок не обнаружил. Единственную, стоявшую у черного входа в магазин, буквально перед его носом забрал мужик, кативший перед собой тележку, битком набитую сложенным картоном.

— Здесь моя территория! — грозно прикрикнул мужик, перехватив взгляд Владислава, обращенный в сторону коробки. — Ищи себе картон в другом месте!

— Да мне всего одну коробку нужно! — воскликнул Владислав.

— Знаем мы таких: одну коробку здесь, одну — там, а в сумме полторы тонны в день и собирается, — угрожающе сказал мужик, ловко разрезая старым канцелярским ножом скотч на коробке, разбирая ее, и складывая картон в тележку.

— Зачем мне столько?

— Как, зачем? — не понял мужик. — Килограмм — рубль, тонна — штука. А из-за таких мелкопакостников, как ты, ни мне толком не заработать, ни вам. Так что шуруй отсюда, и не приходи больше. Здесь мой картон! Если хочешь, купи.

— Да иди ты, — ответил Владислав и, вдохновленный идеей, отправился прямиком в почтовое отделение. Там всегда были новенькие коробки любого размера. Не бесплатно, но зато новые и без разных жирных пятен и крошек. Для денег в самый раз.

Домой он вернулся чуть ли не бегом. Алкоголики все еще провожали вытекающий из мусорки самогон в последний путь, и с каждой минутой их количество прибывало — они слетались на запах спирта, словно коты на валерьянку, и вряд ли уйдут отсюда до того, как запах полностью выветрится. Владислав спрогнозировал, что ближайшую неделю у мусорки будут собираться толпы помятых личностей с сизыми носами и укоризненным взглядом. Им ничего не стоит помянуть разлитое принесенным с собой, и более чем вероятно, что за неделю уютный и более-менее ухоженный дворик превратится в настоящую свалку. Федора от мести разъяренных жильцов спасет только одно: его незамедлительный переезд в сумасшедший дом, где его начнут избавлять от галлюцинаций, или в какой барак на краю города, где никто не станет мешать ему пропадать в мире алкогольных иллюзий…

— Ах, да, теперь безалкогольных, — вспомнил Владислав, сочувственно кивая головой. Белая Горячка, судя по всему, до сих пор пребывала в гостях у Федора: он время от времени отчаянно кричал нечто нецензурное, предлагая Горячке убраться подобру-поздорову. Та в ответ любезно предлагала выполнить три желания, но почему-то основное — исчезнуть с глаз долой — в расчет не принимала. Бутылки он больше не выносил: страшно заниматься выбрасыванием мусора, когда перед тобой стоит Смерть с острой косой. В любой момент взмахнет косой и отправит к праотцам — охнуть не успеешь.

— Странный, все-таки, у нее наряд, — вслух подумал Владислав. — Никогда бы не подумал, что Горячка так выглядит. Мне казалось, она похожа на белку, но никак не на Смерть с косой… А как же в таком случае выглядит настоящая?

Испугавшись — чем черт не шутит? — что сейчас на сцене появится истинная Смерть, Владислав сплюнул через левое плечо и незамедлительно получил подзатыльник.

— Что за…?! — воскликнул он, пытаясь найти нахала. И нашел — оплеванный крошечный чертик с воплями негодования прошелся по его левому плечу, звезданул кулаком по уху и, показав красный язык, спрыгнул в плеча на пол и молча исчез в стене. — Твою мать, это что еще за хрень тут дерется?!

И без того не лучшее настроение снова поползло вниз: мало того, что способность видеть галлюцинации не только не желала проходить, так она еще и усиливалась. С таким развитием событий как бы не очутиться по уши в назойливых галлюцинациях, мрачнея, думал Владислав. Придется бросить всё и срочно уехать в любую деревеньку, где живет не больше сотни человек. Алкоголиков в деревнях сейчас хватает, но их в любом случае меньше, чем здесь.

Дома на диване сидел Липсик. Он лучезарно улыбался, а перед ним на журнальном столике лежали пятьсот тысяч. Одной пачкой купюрами по пять тысяч рублей.

— Бери и пользуйся! — радушно разрешил черт. — Я стащил их у знакомого. Того самого, который раньше покупал людские души. У него уйма денег всей номиналов и мастей.

— И ради чего я купил большую коробку? — Владислав посмотрел на почтовое приобретение — в нее вместилась бы сотня миллионов, если не больше. Карабас, получив столько в личное пользование, сошел бы с ума от радости и больше у Владислава ничего бы не просил. Но за эту же сумму Владислав мог нанять на день всю российскую армию и отдать им приказ ликвидировать как Карабаса, так и всю преступность на корню, чтобы с тех пор вообще никто не требовал передачи чужой наличности в свою собственность.

— А коробку битком набить деньгами не под силу? — на всякий случай поинтересовался он. — Я был бы тебе весьма признателен.

— Запросто. А зачем тебе так много?

— Хочу представить себя олигархом.

— Лучше не стоит, — предостерег его черт. — Олигархи — это такая штука, которая в конце жизни лопается от жадности, а все наследники разрывают друг друга на мелкие кусочки, не желая делиться наследством. Видел бы ты, как они после смерти грызутся — только клочки летят по закоулочкам. Шум такой стоит, что даже Самому спокойно работать не дают. Из-за этого он и ненавидит богатых, кстати говоря. Но это секрет.

— И что, мне всю жизнь прикажешь провести в бедности или даже нищете?

— Вот только не нужно прибегать к крайностям. Достаточно стать не богатым, а обеспеченным — и тебе хорошо, и следующим поколениям жизнерадостнее.

Владислав поставил коробку на пол и взял в руки пачку денег. Новенькие, хрустящие, словно только что из типографии. Он покосился на черта: с того станется, мог и с настоящей фабрики «Гознак» стащить. Там, конечно, начнется форменное светопреставление: пропажа полумиллиона рублей — это далеко не рядовое событие в организации с трехуровневой системой охраны и проверки. Под подозрением окажутся все работники, а когда пропавшие купюры вернутся обратно в банк через магазины, на уши поднимут немало сотрудников спецслужб. Карабаса поймают, а когда он укажет на Владислава, объяснить, откуда у него появились деньги, окажется крайне сложно. Но только Карабас не укажет — ведь тогда Владислав обвинит его в похищении людей и вымогательстве. Стало быть, можно отнести, пусть давится.

— Не фальшивые?

— Обижаешь.

— Я проверю, если ты не против. Боюсь за своих, лучше перестраховаться.

— Да, пожалуйста, — понимающе кивнул черт. — Я только за! Пошли, вместе проверим.

В отделении Сбербанка — недавно открытом после ремонта, стоял новый банкомат, принимавший деньги к оплате по счетам. Не решившись подойти к работникам банка — те сразу запомнят человека, который носит с собой немалую сумму наличными, — Владислав направился прямиком к аппарату: посчитал, что работать с банкоматом безопаснее.

Отсчитав тридцать купюр — больше за один раз банкомат не принимал, Владислав положил деньги в купюроприемник и набрал номер собственной пластиковой карты. Денежки ушли в нутро аппарата, там что-то загудело, зашелестело, и на экране появилась надпись:

«Счет пополнился на ноль рублей ноль-ноль копеек».

— Липсик, в чем дело?

Черт непонимающе пожал плечами. Владислав отсчитал еще тридцать купюр. Банкомат послушно их заглотал, но надпись не изменилась.

— Так… — призадумался Владислав. Если банкомат упорно не желает считать деньги, то либо они фальшивые, либо что-то тут не так. Обвинять Сбербанк в наглом присвоении трехсот тысяч рублей он не торопился: как любой осторожный человек, он сначала желал убедиться в том, что сам не совершил ошибки. Конечно, государство беззастенчиво присвоит лишние деньги себе, но зато не посадит его в тюрьму за то, что он подрывает экономику, принимая деньги от потусторонних существ.

В кармане обнаружились сто рублей одной купюрой, и Владислав, скормил их банкомату.

Счет увеличился на сто рублей. Банкомат не имел ничего против обычных денег.

— Тебя, что, освящали, что ли? — обратился Владислав к банкомату. Мода на приглашение священников по всякому важному или пустячному поводу давно превратилась в традицию, а местами и вовсе выродилась в маразм. Но алкогольные черти с легкостью колотили по головам как атеистов, так и верующих.

— Липсик, дело не в банкомате, — сделал вывод Владислав. — Что за деньги ты мне принес?

Чертик призадумался и хлопнул себя по лбу.

— Прости, Влад, совсем забыл! — извиняющимся тоном произнес он. — Мой знакомый, он же покупал души, и, значит, деньги у него с секретом.

— С каким?

— Ну, ты же видишь скрытый от обычных людей мир, а эти деньги оттуда же. Чтобы их увидел нормальный человек — без обид, я ничего плохого не имею в виду, — он должен заключить договор о продаже своей души. Только после этого деньги станут видимыми для него и всех остальных.

— Ты предлагаешь мне продать тебе душу, пользуясь тяжелым моментом в моей жизни?! — не поверил своим ушам Владислав. — Вот ведь коварная личность!

— Нет, что ты! — испугавшийся черт отскочил на несколько шагов, а находившиеся в банке люди посмотрели на Владислава с сочувствием: если человек говорит с банкоматом, да еще возмущается ответами последнего, то у бедолаги с финансами явные нелады.

Зазвенел сотовый.

— Добрый день, Владислав, — раздался голос Карабаса. — Как продвигается сбор денег ради нашей общей пользы?

— А как ты думаешь? — вопросом на вопрос ответил Владислав. Карабас уловил в его голосе злые нотки и расшифровал их по-своему: Влад послушно снимает деньги со счетов, но злится на Карабаса, и потому нервничает.

— Очень рад, что все идет по плану, — сказал он. — А поскольку ты стараешься, я, так и быть, вручу тебе бонус: увеличу время сбора денег еще на три часа. Уверен, сегодня мы разойдемся каждый при своих, и больше не будем иметь руг к другу никаких финансовых претензий.

— Чтоб ты сдох, — честно сказал Владислав.

— Когда-нибудь, когда-нибудь, — философски заметил Карабас. — И оставшийся в живых от радости спляшет дьявольскую джигу на костях почившего противника… я не против, Влад, но всему свое время. И оно идет, не забудь. Собирай наличность, пока я не увеличил сумму выкупа.

В трубке зазвучали гудки.

Владислав выбросил оставшиеся деньги в мусорное ведро и молча направился к выходу. Черт шагал следом, вполголоса костеря себя за то, что вовремя не вспомнил об особенностях денег, хранящихся в доме знакомого.

Ситуация — хуже некуда.